Шпаргалка по Ионеско
Для тех, кто уже сходил на спектакль «Король умирает», и для тех, кто только собирается, Бабр подготовил краткую шпаргалку по абсурду Ионеско.
1. Театр? Абсурд? Сейчас термин «театр абсурда» прочно вошел в обиход - его использование общеупотребимо и нередко выходит за строгие энциклопедические рамки теории драмы. Однако так было не всегда. Парижская премьера 1950 года «Лысая певица» Эжена Ионеско вызвала, мягко говоря, недоумение публики – многие вообще не могли понять, что́ это и зачем это показывают на сцене. А уж о том, чтобы подобрать подходящее определение, не могло быть и речи. Авторский подзаголовок к «Певице» - антипьеса – подходил безусловно, однако выглядел намеренно провокативно и смахивал более на издевку, чем на руководящее описание пьесы. На осмысление потребовалось 11 лет – термин «театр абсурда» был введен английским драматургом и критиком Мартином Эсслином в 1962-м. Впрочем, как термин, «театр абсурда» укоренился в языке не сразу – тому предшествовала полемика между критиками и драматургами. В споре авторы пьес (среди них и Ионеско) уверяли, что говорить об абсурде в их произведениях неуместно, что их произведения абсурдны не более, чем жизнь.
Франц фон Штук. Сизиф
2. Язык и истоки. Театр абсурда возник на «чуждом языке» - такое мнение широко распространено, однако все несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Действительно, С. Беккет (наряду с Ионеско считается основателем театра абсурда) писал «В Ожидании Годо» (1953) на французском, и этот язык не был для него родным. Позже Беккет говорил, что переход на французский позволил выработать ему для себя метод отстраненного письма. С Ионеско ситуация иная. Несмотря на румынское происхождение, первым его языком стал французский: «Читать, писать, считать я учился по-французски, французскими были мои первые книги, первые авторы. <…> Меньше всего неудобства я испытываю в лоне французской культуры». Идея для пьесы, уже после, на одной из репетиций получившей название «Лысая певица», возникла у Ионеско во время изучения английского языка. Читая диалог хрестоматийных mr. and mrs. Smith (герои бесчисленных самоучителей по английскому языку), Ионеско вдруг осознал, насколько бессмысленной может быть непринужденная повседневная беседа: например, позавтракавший mr. Smith узнавал, что он только что поел; его, отца небольшого семейства, ставили в известность, что у него имеются дети и т. д. – причем все это из диалога с собственной женой. Искусственное построение текста, несколько нравоучительный тон жены, методическое повторение общеизвестных истин – все это, казалось бы, привычный педагогический штамп из дешевого учебника по иностранному языку. Однако отчасти именно он и послужил отправной точкой для «театра абсурда».
«Лысая певица», Théâtre des Noctambules, 1950">
3. Некто Беранже. В творчестве Ионеско персонаж Беранже – сквозной, он появляется в нескольких произведениях. Принято считать, что Беранже альтер-эго самого автора. Впервые он был выведен в пьесе «Убийца по призванию» (1957). В дальнейшем Беранже появится в антитоталитарном абсурде - в «Носорогах» (1960), «воспарит» в «Воздушном пешеходе» (1962) и будет бунтовать против смерти в «Король умирает» (1962). Примечательно, что именно в «Короле» от Беранже единственный раз зависит многое – он имеет реальную власть. Но вот что любопытно, став правителем, Бернаже утрачивает чистоту, перестает быть человечным. Эта тенденция в развитии Бернаже позволяет говорить о неприятии автором власти вообще, как таковой.
Эжен Ионеско
4. Ионеско не любил театр. Да, драматург, чьи тенденции, чье влияние на драму отрицать невозможно, не раз признавался, что театр ему неинтересен. В одном из своих эссе Ионеско писал: «Иногда мне кажется, что я взялся за пьесы, потому что ненавидел театр. <…> Театральное представление не таило в себе чудес. Все в нем казалось мне нелепым и тягостным. К примеру, я не мог понять, как можно быть актером. По моему разумению, актер делал что-то недопустимое, неблаговидное: отказывался, отрекался от себя самого, менял кожу. Как можно согласиться быть кем-то другим, играть роль? Для меня это было немыслимой грубостью, шитым белыми нитками жульничеством. Ведь на самом деле актер не превращается в другого человека, он только притворяется, а это еще хуже, рассуждал я. Это казалось мне чем-то тягостным и нечестным. «Как хорошо он играет!» — восклицали зрители. С моей же точки зрения, он играл плохо, ибо играть - вообще плохо».
Луи-Морис Буте де Монвель. Две маски
Изображения: Wikipedia
Новости Прибайкалья - в Вайбере. Только эксклюзив! Подписывайтесь!
_04131713_b.jpg)
