Человеческие самки насильно не размножаются

Комментарий к статье Андрея Смирнова "Аборт - узаконенное убийство?".

Напомним, что статья была опубликована с ремаркой "Редакция БАБР.RU не согласна с большинством положений, высказанных в статье, однако публикует ее по просьбе автора и для обсуждения читателями". Статья нам показалась не самой оригинальной, но вполне заслуживающей широкого обсуждения.

Итак, в чем основная проблема? Отнюдь не в определении того, является ли убийством аборт или нет. Проблема в ответе на два вопроса: с какого момента зародыш считается живым отдельным существом, и с какого момента полная власть матери над ребенком - будущим или реальным - прекращает быть абсолютной и переходит под юрисдикцию законов, принятых обществом?

По первому вопросу мнений может быть сколько угодно, и спорить тут просто бессмысленно. У христианской братии одно мнение, у юристов - другое, у врачей - третье, у социологов - четвертое и т.д. Однако мнение мнением, а к консенсусу приходить придется, так как иначе вопрос решить невозможно.

Консенсусом может быть только договоренность, основанная на некой сумме значимых мнений, и ничего более. Объективных критериев в этом вопросе нет и быть не может, так как, собственно, даже если мы определимся с понятием "жизнь" (что несложно сделать, к примеру, основываясь на весьма примитивном определении Энгельса), то мы тут же упремся в определение критерия значимости этой жизни - то есть определения момента, с которого зародыш прекращает быть безмозглой суммой нескольких клеток и начинает быть существом, чья смерть критична для общества.

Вот по поводу критерия значимости можно ломать копья сколько угодно - но общество в решении этого вопроса быстро зайдет в тупик, так как до определенной стадии роста человеческий зародыш, даже если и способен ощущать какие-то внешние воздействия, то по уровню своего развития ничуть не выше, к примеру, цыпленка, которого читатель статьи кушает на завтрак. И в этом случае проблема уходит уже в дебри гуманизма, толстовства и прочих проблем бытовой философии.

Таким образом, для решения вопроса о наступлении момента превращения зародыша в человеческое существо необходима не логика или философия, а законодательно закрепленный договор - договор о том, с какого момента аборт прекращает быть удалением части материнского организма, которую носительница считает излишней, и становится убийством. И этот договор существует, хотя, может быть, и не в столь явном виде - но он известен всем без исключения медикам и юристам. Два месяца - вот срок, до которого ДОГОВОРИЛИСЬ считать аборт разрешенным по желанию матери. После - извините, только по медицинским показаниям.

Примерно в той же области находится и решение второго вопроса - о ценности уже отдельного, но еще не самодостаточного человеческого существа, как находящегося еще в утробе матери, так и уже отделившегося от ее организма. Правда, это решение гораздо более осложнено бытовыми и религиозными предрассудками: так, некоторые родители свято уверены в том, что раз уж они дали ребенку жизнь, то они имеют право ей распоряжаться до весьма солидного возраста. Наблюдая некоторых мамаш, создается впечатление, что этот возраст продлился у их детей до сорока лет и более...

И вот тут значимость общественного договора имеет гораздо больший вес, так как вопрос о власти над зародышем или ребенком намного более условен, чем вопрос о том, человек он уже или еще нет. Нет никакого сомнения в том, что до определенного периода зародыш является только частью матери, и мать имеет полное право распоряжаться этой частью, как ей того захочется. Никаких социальных законов, препятствующих ей это делать, не существует. Однако общество вправе заявить, что с определенного момента зародыш становится потенциальным его членом, и с этого момента имеет право взять ребенка под охрану - в том числе, от самой матери. Но тут необходим договор - которого по большому счету не существует.

Речь идет, естественно, не о договоре как каком-то юридическом документе, а о договоренности общества - самого с собой - о том, до какого момента общество охраняет мать - в том числе и от неожиданного пополнения семейства, и с какого момента охраняет ребенка - в том числе от матери, которая хочет от него избавиться или совершить над ним насилие - неважно, физической или психологическое.

Вообще, в вопросе о запрете абортов постоянно смешивается воедино юридический и психологический аспекты. Смешивать же их нельзя: любое действие может не приниматься на уровне личного восприятия, однако быть юридически законным и потому допустимым. Это действует в отношении религиозного сектантства, права на нетрадиционную ориентацию - и это должно действовать и в отношении абортов.

Поневоле приходится делать лирическое отступление в сторону упомянутой выше христианской братии. Безусловно, любая религия имеет право осуждать убийство зародыша как негуманный поступок. Именно осуждать - но не запрещать, так как религия не имеет права законодательно воздействовать на светское общество. Однако именно в вопросе об абортах наглядно проявляется все двуличие и ханжество христианской идеологии: ставя запретом абортов значимость человеческой жизни на высшую ступень, эта идеология не отрицает не только возможность, но и законность обычного убийства себе подобных. Речь идет об одобрении христианской церковью войн - вне зависимости от их целей и идей. Запрещая аборт, священник ни на миг не задумывается над благословением солдат на бой - хотя это действия совершенно одного уровня. РПЦ, да и любая другая церковь, не имеет никакого морального права осуждать аборты до тех пор, пока смотрит сквозь пальцы на войну в Чечне, на дедовщину в армии, пока благословляет солдат на боевые действия вместо того, чтобы выступить вообще против любой войны.

Безусловно и однозначно то, что аборты являются действием, противоестественным для природы человека. Однако человек совершает противоестественные действия с того самого момента, как слез с дерева и взял в руки палку. Для человека противоестественно даже прямохождение - не говоря уже о таких видах извращений, как употребление этилового спирта, приготовление пищи на огне и ношение одежды. В конце концов, восьмичасовое сидение перед компьютером не менее противоестественно, чем извлечение из себя собственных зародышей...

Поднимаемый же, как в данной статье, так и в многочисленных - том числе и православных - публикациях на эту тему аргумент о запрете абортов как способе спасения демографической ситуации в России, вообще не выдерживает никакой критики.

Вымирание населения России к собственно проблеме абортов имеет крайне малое отношение. В цивилизованной Германии с ее высочайшим уровнем сексуального образования и массовой контрацепцией, абортов на порядки меньше, однако демографическая ситуация находится в не менее катастрофическом виде. Вообще, демография - это наука настолько многофакторная, что обосновывать спад демографической кривой только одним критерием не просто неграмотно, но и глупо. На показатели рождаемости и смертности в первую очередь влияет общий уровень жизни в стране, наличие детских учреждений, потенциальная безопасность, жизненные перспективы, общая массовая культура, традиции - и не в последнюю очередь мощная государственная идеология. И начинать нужно именно с этого.

А теперь оглянемся вокруг и скажем себе честно - знаем ли мы, что нас всех ждет после 2008 года (хотя бы - а о более дальнем сроке никто даже не заикается), высок ли у нас уровень жизни, защищены ли мы от очередного дефолта или просто очередного Кириенко-Чубайса-Ельцина, можем ли мы вообще НАДЕЯТЬСЯ на то, что рожденные завтра дети будут жить хоть чуть-чуть лучше нас? Вот когда на все эти вопросы большая часть населения ответит "ДА" - тогда можно вести речь об ограничении абортов. А до тех пор, извините - это просто нечестно. Я знаю сотни людей, которые ХОТЯТ иметь детей, они просто мечтают об этом, они готовы работать сутками на своих детей - но им негде жить, им едва хватает денег даже на еду и аренду квартиры, и они не имеют никакой уверенности в том, что государство им хоть что-то гарантирует в будущем. Еще лет двадцать назад обстановка была совершенно иной - кто хотел ребенка, тот его и заводил. Но тогда был какой-то шанс, что ребенок не станет беспризорником, что государство о нем как-то позаботится, даже если он будет расти у матери-одиночки или вообще окажется без родителей. Сейчас, когда на улицах российских городов гуляет более миллиона беспризорников - никаких шансов и никаких перспектив нет.

И мы должны откровенно признать, что мы живем в скотском государстве, которое полностью наплевало на своих граждан, которое совершенно не заинтересовано ни в рождении ребенка, ни в его нормальном развитии, ни в его образовании, ни в его здоровье. Оно, это государство, интересуется лишь мальчиками восемнадцати лет - в качестве пушечного мяса для самой дезорганизованной армии в мире. А раз так - то государство получает по полной программе в ответ. Люди просто не хотят жить и размножаться в таком государстве - как это не хотят делать многие животные в неволе. И никакие нелепые и бессмысленные "национальные проекты" в области демографии эту демографию не исправят, даже если сам Зурабов побежит лично воплощать программу в жизнь - потому что реализовывать подобные нацпроекты в существующей ситуации равносильно тушению пожара из детской леечки.

Любая же попытка насильственного ограничения абортов в обстановке подобного отсутствия жизненных перспектив приведет к уже пройденному в сталинское время варианту - то есть к резкому росту криминальных абортов. И по-другому быть не может - если женщина не хочет рожать, насильственно ее заставить невозможно. Нужно сделать так, чтобы она ЗАХОТЕЛА - и в этом главная задача.