Андрей Буровский

© Babr24

КультураРоссия

41436

18.02.2021, 11:55

Топи… Сериал – источник размышления

Спасибо Дмитрию Николаевичу Верхотурову за «наколку» на фильм «Топи». Сам за рекламой не слежу, современных фильмов не смотрю. Но раз Верхотуров советует – смотреть явно стоит.

Сам фильм скорее разочаровал – довольно заурядная попытка сделать «фильм ужасов», да чтобы на российском материале, да чтоб не хуже голливудского. Попытка не удалась – фильм не страшный, растянутый. По крайней мере первым 5 сериям далеко до «Семьи вурдалака» или «Вия».

Да и герои не особенно приятные. Молодеж я знаю и люблю, но ведь мои и дети, и ученики – совершенно другие. Дмитрий Николаевич, на мой взгляд, ученик, иметь которого – одно удовольствие. В том числе потому, что у него можно еще и учиться. У странноватых героев сериала учиться нечему.

И нравственно они…не особенно совершенны. Хорошо помню эмоции Дмитрия Николаевича в древние времена, когда он узнал – были случаи, когда пошедшие в лес туристы оставляли раненого или потерявшегося товарища. Такая реакция кажется мне естественной и от поколения не зависящей. Помню и собственный ужас, лет в 14, когда узнал о таком.

А герои сериала и не пытаются искать исчезнувшего водителя. Пропал – и пропал, у них свои дела и заботы. Исключение – веселая бойкая шлюшка Лена. Но когда она тоже исчезает, главный герой готов преспокойно оставить ее и заняться собою в Москве.

В общем, такого сына я иметь бы не хотел. От людей, которые дальше меня от обезьяны на целое поколение, ждешь большего. Если этот самый Денис типичен, если и правда такая «молодежь пошла» – не завидую этому миру. Плохо дело.

А без симпатичного героя – какой же фильм, роман и сериал?

Но Дмитрий Николаевич – глаз алмаз! – заметил в фильме интересную тенденцию. Это – восприятие городским человеком деревни. Возможно, Верхотуров прав – дело в том, что на наших глазах умерла русская деревня. Доумирала.

Сложилось впечатление, что этот факт для Дмитрия Николаевича – событие трагическое. Если это так – не разделяю.

Деревня и правда умерла

Впрочем, чаще всего смерть патриархальной, традиционной деревни воспринимали именно как трагедию. Примеры есть, потому что явление сие вовсе не «чисто российское». И не только сегодняшнего дня. В Британии деревня умирала в XVIII столетии – промышленный переворот. Народ хлынул в новые центры промышленности с такой силой, что появилось даже понятие «гнилого местечка»: округ или городок имеет право выставлять депутатов в Палату Общин – а люди то и исчезли. В городке Гаттон, что в графстве Суррей, осталось 7 (семеро) жителей, имевших право голоса, но эти семеро посылали в парламент 2 депутатов. Избирательный голос в Англии стал капиталом, который не так трудно было превратить в живые денежки, фунты и шиллинги.

Образованный слой очень нервно переживал гибель крестьянства и деревни. Знаменитый Адам Смит произнес: «Мне жалко людей, которые когда-то назывались английскими йоменри». Йоменри, йомены – самодостаточное среднее крестьянство. К 1780-м годам оно в Англии умерло.

В континентальной Европе деревня начала умирать после Первой мировой войны. Лично видел француза, который в 1990-е приезжал в Россию специально, чтобы… послушать петухов. Петухов, под крики которых он просыпался в золотом невозвратном детстве в деревне в Провансе. Теперь его бабушки и дедушки давно нет на свете, а сам он жить в деревне «почему-то» не хочет. Я его спросил: ну, жил бы в доме бабушки и дедушки, разводил бы кур и петухов… Дом то, рассказывает, каменный, стоит с XVII века – и еще столько же простоит. Француз бледно улыбнулся и сообщил: лучше он приедет в Россию. Ну, в 1990-е он еще мог послушать петушиные вопли на рассвете, хотя владельцы сих петухов уже тогда были чаще всего отнюдь не молоды. Сейчас ему за петушиным ором придется ехать, вероятно, в Индию или в Центральную Африку – и пусть поторопится, скоро и там деревни не станет.

В СССР деревню искусственно «подморозили», она дожила до «катастройки» 1990-х. И почила в бозе, – как везде.

Мы теперь – такой же народ, как все европейские народы. Все они ностальгируют по временам, когда у них были империи. И у нас теперь много любителей поскулить о временах СССР. Все скорбят о смерти земледельческого слоя – и мы скорбим и тоскуем.

Почему не вижу трагедии

Деревня умерла, и это скорее хорошо, чем плохо.

Судите сами – вот в 1900 году жили 10 тысяч крестьян. Пахали на лошадях, жили в деревянных домах с резными наличниками, любили детей и животных. Преступность практически на нуле, взаимопомощь, поддержка стариков, коллективизм… Идиллия? Хм… Крестьянская жизнь – это обреченность всех мужчин на повседневный и тяжелый ручной труд. Всех женщин – на рождение детей каждый год и – тоже на очень тяжелый физически – домашний труд. Таскать воду и рубить дрова, между прочим, в традиционной деревне – работа женская.

Лично был знаком с деревенской женщиной, которая не помнила сколько детей родила. То ли 18, то ли 20… «А может, поболе». Живых взрослых детей у нее было 2 (двое). Эта женщина говорила, что создателю стиральной машины и газовой печки надо поставить памятники.

Всякий раз, как потянет рассказывать или слушать сказки про райскую жизнь в старой деревне, вспомните это

Крестьянский быт – это неграмотность или в лучшем случае полуграмотность. Это вера в домового и овинника, самые дикие предрассудки, первобытные нравы. Это деготь на воротах «нечестной» невесты и утопление ведьм в проруби.

Но – жили, жили себе мужики… 10 тысяч крестьян с сохой кормили 1-2 тысячи «городских». Плохо кормили, потому что у самих деревянной то сохой нарабатывали не так много. Крестьянские народы – всегда голодноватые народы. Происхожу я не из самых обездоленных людей – из верхушки старой интеллигенции, но в детстве меня учили не бросать на землю хлеб, доедать все на тарелке. Потому что «Хлеб – это великий труд», и его надо уважать.

Деревня сокращалась в числе из-за интенсификации хозяйства и благодаря подвозу продовольствия из колоний.

А в конце XIX века проклятый разрушитель патриархальщины, Генри Форд, придумал трактор. Парадокс истории, один из многих: Генри Форд был законченным антисемитом. Убежденным, идейным. Сторонником Гитлера, врагом банков и университетов. Но больше всего на свете именно Генри Форд сделал то, в чем почвенники традиционно обвиняют евреев. Никто больше Генри Форда не сделал для того, чтобы уничтожить деревню: он создал автомобильную промышленность.

Трактор сделал не нужным пахоту на лошади 10 тысяч человек. В деревне осталось 2-3 тысячи работников. Трактора и комбайны становятся все мощнее и мощнее. Осталось 1 тысяча механизаторов…потом 300-500… Теперь – 100. Доильные аппараты сделали не нужным встречать деревенское стадо. Вместо 10 тысяч хозяек, каждый вечер доящих коров – сперва тысяча… потом и 100 доярок. Сегодня – от силы 20.

Тут вступили в дело еще большие враги крестьянства – ученые. В 1900 году урожайность пшеницы составляла 8-10 ц/га. Картофеля – 3-4 тонны с гектара. 10 тысяч жили разбросанно, земли им требовалось много. А в редкие, мало населенные города везли не так много продукции – хватало и лошадей. Деревни расползались по земле.

Дмитрий Николаевич спрашивает – как на Руси заселили пространства, обезлюдившие после монголов? Я отвечу: после монголов люди опять заселили пространства, потому что земли нужно было много, а вывозить урожай – не обязательно. Не то что в XIII-XIV веках – уже в XIX веке у Некрасова главный злодей и враг крестьян – это немец, который построил в их деревню дорогу. Как построил – кончилась изоляция.

Крестьяне и чиновников недолюбливали, особенно сборщиков налогов. А когда по Руси шастают баскаки, забиться в глушь – милое дело. И как можно меньше дорог. Исчезла опасность – заселили все, что только можно.

Отбили Причерноморье у крымских работорговцев и разбойников – тут же освоили Дикое Поле. А в том же XVIII веке под пашней и огородами было 85% земли в Московской области. Земли не хватало всегда – потому и пахали ее только что не на Таймыре – везде, где может вырасти хлеб.

Но ужасные ученые и агрономы сделали не нужным такое количество пахотной земли. В 2020 году урожайность пшеницы в России достигла 20 ц/га – как в Португалии. В большинстве стран – от 30 ц/га (Македония) до 75 ц/га (Британия). Земли нужно не много, а урожаи огромные. Немногочисленным селянам приходится везти нужно и тяжело, без автомобиля не справиться. Экономически выгодно жить как можно ближе к городам.

Городская цивилизация сделала так, что в 2021 году 300-500 человек вполне успешно кормят те самые 10-12 тысяч, которых в 1900 кормили те самые 10 тысяч. И стараются эти самые 300-500 жить поближе к городам – к потребителю. И сами стали горожанами по своей психологии и поведению

Мало известный факт: в современной Британии вы не имеете права заниматься сельским хозяйством, не получив специального образования. Купить землю сельхозназначения – пожалуйста. Но вести на ней хозяйство вы не смеете. Крестьяне? Нет…предприниматели и специалисты.

Мир городов и деревень превратился в мир агломераций. В мир, где живут в громадных городах, ностальгируя по деревням.

Трагедия? Не уверен… Люди то никуда не исчезли. Вот они – сконцентрировались в агломерациях, на 5-10% территории страны.

В чем Верхотуров прав полностью – 90% территории России оказалась экономически не нужной. Обезлюдела. И это рождает эмоции.

Кое-что об эмоциях

В 2018 делегация петербургских писателей ездила в Смоленскую область, – там отмечали очередную годовщину рождения Айзека Азимова. Шумячский район, село Шумячи – аж 3 600 человек. В 1989 жило 5.5 тысячи.

Не такая и глушь – 145 км к югу от Смоленска, в 5 км – железнодорожная станция Понятовка. Как мрачно шутят местные – «даже поезда ходят».

Айзек Азимов родился в селе Петровичи, в 21 км от Шумяч. В 1920 году в ремесленном селе Петровичи жило больше тысячи человек. Сейчас – около 200, все возрастом «за 50». Еще жива была женщина, помнившая 2-х летнего Айзека Азимова, ходившего в ясли. «Оська что? Писатель большой? Не может быть! Он вечно с голой ж-пой бегал!».

Знаменитый в нашем мире писатель родился в богатом селе, посреди жизнеспособного сельскохозяйственного района. До того, как трактор убил деревянную соху. а заводы убили ремесло. Вот такое недавнее дело. Сейчас в Петровичах ясли и фельдшерский пункт уже закрыли, школу закрывают. Но это что! Петровичи и Шумячи – это еще почти столица…

У одного человека из нашей Петербургской делегации мама родилась в одной из деревень Шумячского района. В 1952 году мама Саши окончила школу и уехала учиться в Петербург. Естественно, человек хотел бы побывать в местах, к которым питает сентиментальные чувства. Местные охотно организовали нам эту поездку.

Сорок километров в «пазике» по чудовищно разбитой дороге. Как в бурном море - вверх... вниз…кренимся на правый бок…потом на левый… Машина скрипит, словно вот-вот, прямо под нами, развалится.

– Это еще ничего! – «Утешают» нас. – Дождей давно не было, проедем. После дождей тут разве на тракторе…

Вокруг – молодой лесок, на месте заброшенных полей и лугов. Временами в леске – бетонные и кирпичные развалины – руины коровников, силосных башен, овчарен. Остановились в месте, где от нашего жуткого проселка уходит в лесок еле заметная тропка…

Что мы уже в деревне, стало не сразу заметно: часть домов почти развалилась, околицы заросли тем же молодым лесом. Разбитый неровный проселок – бывшая улица. Дома в разной степени разрушения.

В 1800 году здесь жило 400 человек. В 1989 – тоже 400. В 2018 – 14 стариков, которым попросту некуда уходить. У них странные взгляды – так верно описанные Дмитрием Николаевичем. Не понятно, люди это или какие-то совсем иные существа. Вроде и не мертвецы… Но и не нашего мира. Такие странноватые взгляды – и у жителей деревни Топи в сериале.

Похожие взгляды я ловил на себе от бродячих эвенков, почти круглый год живших в тайге, семьей по 2-5 человек. У кочевников, почти позабывших об остальном человечестве, коснеющих в зверином одиночестве. Интересный момент – собак нет. Всего 1 (одна) кошка в одном доме. Живут парами или в полном одиночестве. Ждут смерти? А умрут – так и будут неделями лежать в своих полуразрушенных домах – хоронить некому.

Мама Саши окончила школу, которая позволила ей поступить в институт в Ленинграде. Теперь в деревне не только школы – электричества нет. Газа нет. Отопления нет. Никакой инфраструктуры нет. Последние оставшиеся живут благотворительностью ушедших: даже пенсию им привозят, как и продукты. Если зарядят дожди или в многоснежную зиму – с этим большие перерывы.

Иду по сельской «улице». То ли по кладбищу, то ли по развалинам. Как в фильме ужасов, повествующих о ядерном Апокалипсисе. Как в рассказах Киплинга о заброшенных индусских городах.

Напряжение. Ощущение недоброго взгляда в спину. Присутствия чего-то разумного – но не человека. Даже не хищного или враждебного, а такого… чужого. Кто-то, никак не расположенный к человеку, неодобрительно вглядывается в чужака – пес с ним, пропустить, или выбрать момент, взять за глотку?

Конец апреля, первые листочки и травка, пряный весенний воздух…И «вековая» тишина. Как в лесу. Странно звучат мои собственные шаги по дороге. Невольно стараюсь идти тише.

Огромное заросшее кладбище – «город мертвых», куда больше сохранившейся части деревни. Отдельные могилки, на которых недавно побывали – приехали потомки из Шумяч, Смоленска и Москвы. Иду к ним через сухой бурьян и молодую крапиву по пояс; все время спотыкаюсь, стараясь не думать, что за холмики и деревяшки под ногами. Невольно вздрагиваю от стука: порыв ветра ударил жестяным венком по деревянной оградке.

Появляется еще странный звук. Какое-то время просто не верю своим ушам: волчий вой. 14 часов дня, ясный солнечный свет заливает бронзовые стволы сосен. Волк не охотится. Воет самец – или общается с себе подобным, с подругой. Или услышал нашу машину, обозначает присутствие: «это моя территория».

Приятно вернуться к людям, с которыми приехал, положить руку на теплый борт машины. Вернуться в жизнь из параллельного мира.

Такие путешествия и правда производят сильное впечатление. Вплоть до желания поставить памятный знак при въезде. Поставить и написать: «Здесь была Россия». При первых князьях Московских – была. При Наполеоне – была. Теперь ее нет и не будет – если и придут в деревню люди, это будут уже совершенно другие люди.

Поколения сменились

Дмитрий Николаевич прав и в другом: приходит поколение, которое уже не видело деревни. В 1970-е – 1980-е появились писатели – деревенщики – старики, писавшие о стариках. Солоухин писал о деревне 1920-х, которые помнил маленьким мальчиком. Белов упивался картинами деревенского «лада», о котором ему рассказывали бабушки и дедушки. Астафьев жил в благоустроенном доме в родной Овсянке – но имел и городскую квартиру.

Кстати, вот и еще одно преимущество городской цивилизации: она позволяет наводить на себя критику. Астафьев всю жизнь ее поносил, как только мог. В каждом его рассказе красной чертой основная идея: ангелоподобные жители села и омерзительные горожане. А его печатали! А его слушали!

Те 10 тысяч с сохой и вековыми обычаями не особенно церемонились со своими критиканами и болтунами. На деревенской сходке недолго бы ругался Астафьев на нравы деревни – его бы просто поколотили, а могли бы вообще выгнать прочь, поджигая дом и ограбив до нитки. А что? Прецеденты бывали.

Поколения, родившиеся в 1920-1930-е, еще помнили деревню 10 тысяч, кормивших 1-2 тысячи городских.

Мое поколение помнило деревню 2-3 тысяч, кормивших 8-9 тысяч. Помню свои детские книжки, в которых Маша летом ехала «в деревню к бабушке», и там начинались ее приключения. В 1940 году городское население составляло 33.3%. Две трети родившихся в 1950-е, в 1960-е еще имели если не деревенских мам, то уж точно деревенских бабушек.

Они могли вдоволь рассказывать, как хорошо в деревне – свежий воздух, речка, неторопливая жизнь, лес с грибами, коровки и курочки… Но к 1 сентября они уезжали в города, где речки и леса не было – но было центральное отопление, школа, транспорт, медицина… Словом – жизнь.

Число людей с деревенскими бабушками сокращалось все 1980-е, почти исчезло среди родившихся в 1990-е – за исчезновением деревни. Всё. Урбанизация закончилась.

Ах, до чего же прав Верхотуров – восприятие деревни изменилось до полной неузнаваемости.

Меня в 1960-е годы еще воспитывали в представлении, что «в селе люди лучше», что деревня несет в себе высокую нравственность и более высокий уровень человечности. Что «они больше похожи на нас», чем рабочие и городские низы.

Это была психология немногочисленного образованного слоя, окруженного миллионами деревенских жителей, уважавших их и умевших с ними ладить. Психология, адекватная ситуации еще 1940-х – 1950-х.

Даже искусственно поддерживаемая деревня 1970-х оставляла ощущение какой-то силы традиций, исторической памяти. Горожан уже было во много раз больше чем сельских жителей. Сельские жители уже не были патриархальными крестьянами – по своей психологии и поведению сельчане, родившиеся в те же 1950-е, мало отличались от городских. Но жила историческая память о временах, когда «деревни окружали города». Когда в деревнях жило 80-90% населения, когда крестьяне несли в себе национальную мораль и народные представления о мире.

Многолюдная деревня даже 1980-х была чем-то интересным, имеющим некие преимущества перед городом.

Опустевшая деревня 2010-х – мрачное заброшенное место, вызывающее непонимание и страх.

Деревня – часть чужого пространства

Конечно, безлюдные или малонаселенные пространства есть везде, были всегда. Древние Греки разделяли Ойкумену, населенную людьми, и области Хаоса, которые «населяли» разного рода чудовища, дикие племена и разбойники.

Так же точно делили пространства и более поздние народы. Немецкий готический роман XIX века о жутких тайнах заброшенных мест прямо родился из точно такого же ощущения. Классическая завязка сюжета: приезжает наследник из университетского города в заброшенный замок или уединенный дом предков… И начинается…

«Собака Баскервилей» и «Ужас расщелины Голубого Джона» рождена точно таким же отношением к удаленным, мало населенным местам: пес его знает, что в них можно обнаружить? В местах, откуда люди почти ушли?

Уж где-где, в России неведомых мест хватало. Громадный пласт приключенческой литературы с XIX века до 1960-х годов, в которой герои находят и живых мамонтов в Сибири, и живущие вне цивилизации племена, и только что не инопланетян. Но есть огромное различие между «безлюдными пространствами вообще» и превращением в неведомые земли территории собственно России. Сегодня Terra incognita начинается в 200 км от Московской и в 150 от Санкт-Петербургской агломераций. Она включает себя места, где вполне благополучно жили деды 66%, пра-прадеды 80% современных россиян.

Плохое и хорошее

Мы живем не в мире «пяти великих держав» и не в мире «двух сверхдержав». Мы живем в мире 600 городов, связанных коммуникациями. А остальная земля – пустеющее заброшенное место.

Во всем плохом есть и свое хорошее: опустевшая земля наполняется почти исчезнувшими было животными. За последние 30 лет в России зверья стало так много, что охота стала реальным экономическим подспорьем.

В Европе земли поменьше, но и в Арденнах появились косули, медведи и олени. Не боятся людей; косули в морозные зимы заходят в дома. В горах Гарца нахальный лось регулярно выходит на трассу, шугает вздумавших остановиться. В Шотландии кабаны сделались бедствием – расплодившись, пожирают урожай кабачков и капусты. А стрелять их можно не всегда. Получив разрешение на отстрел, жители маленьких городов создают своего рода ополчение – мужчины с оружием в руках идут на стада обнаглевших диких хрюшек. Кабанья охота – в числе опасных; потери есть не только в рядах кабанов.

Но – опять прав Верхотуров!

Что делать?

Извечные российские вопросы: кто виноват и что делать? Виноват на мой взгляд, решительно никто, но в России особенно остро стоит вопрос – что нам делать с почти безлюдными пространствами? У нас ведь это сотни километров пространства «почти без людей». И в Европейской России тоже!

В Сибири я не раз бывал в местах, из которых до ближайшего человека в одну сторону идти километров 150, в другу – все 200 или 300. Но вот недавно стоял под Малой Вишерой, – 200 км от Петербурга, железнодорожная станция. Компетентный человек объяснял – отсюда до Великого Новгорода – 60 км «без человека». В другую сторону – все 200 км, без людей. Деревни, показанные на картах, заброшены. И что там делается, на этих километрах – Бог весть.

Не стоит принимать всерьез идеи «вернуться в деревню». Вернемся только в случае ядерной войны, экологического коллапса, после которого вся экономика встанет, придется опять пахать на лошади.

В любом другом варианте – не вернемся.

Как можно использовать сии места? Кто может населять такие области?

Во-первых, временные обитатели поселков, где ведется разработка полезных ископаемых или каких-то точечных ресурсов. Сам объект поселок, ЛЭП, дорога. А вокруг – прежнее безлюдье.

Во-вторых, это охотники и рыболовы. Построить в глуши базу, куда добираться можно только вертолетом или конными – почему нет? Или по чудовищной дороге со скоростью 20-30 км/ час, на вездеходе? Есть люди, которые охотно проведут в таком месте пару недель, в разное время года. В октябре – на лося с манком, или с собаками, с декабря – медведь на берлоге, в феврале – опять лось с подхода, а на волка и кабана – круглый год. Да и просто поехать с семьей, на сбор грибов и ягод. Показать детям их землю.

Но и то, и другое – вариант жизни горожан, пришедших не на свою территорию. Первые скорее всего почувствуют себя людьми ради заработка вынужденные жить в режиме осажденный крепости. Как пел Высоцкий: «Без вин, без курева, житься культурного…За что забрал, начальник, отпусти».

Вторые – элитой, которая пользуется тем, что есть далеко не у всех. Во всем мире весьма престижно есть натуральные продукты, заниматься охотой, знать растения и животных своего Отечества, путешествовать по диким местам.

Занятия эти предполагают и некоторые материальные вложения, и наличие свободного времени, и некие культурные ценности. Британцы давно считают, что для низшего класса типичны примитивные, в основном пассивные развлечения: телевизор, цирк, кабаки. А для верхушки среднего класса и высшего – активные виды спорта, путешествия, чтение, походы вглубь страны – в горы, или плавания на яхтах.

Разумеется, возможна и государственная политика – вовлечение в походы, в активный отдых как можно большего числа людей. Так в СССР эпохи Сталина и в Третьем Рейхе школьники ходили походами, причем в Третьем Рейхе в программу походов вписывалось и культурная программа: узнавать исторические места, ландшафты и памятники природы Германии. Знаменитый Экстерштайн за 1934-1942 годы посетило несколько миллионов старшеклассников.

Входила в программу походов и помощь крестьянам – школьники собирали яблоки, задавали корм свиньям, пасли гусей и так далее: познавали сельское хозяйство своей страны.

До Катаклизма 1991 года в СССР работали кружки юных археологов, биологов и геологов. Буквально миллионы детей вовлекали в активный туризм.

Ничего нельзя сказать скверного о любых формах элитного образования. Но ведь любое про массовости туристское движение – это часть образования горожанина. Он живет в городской агломерации. Очень похвально, если мальчик в состоянии пройти за день 30 км под рюкзаком, разбить палатку, разжечь костер. Если взрослые дядя или тётя не боятся крупного зверя, при необходимости могут его застрелить и освежевать, поймать рыбу. Если достаточно большой процент народа считает, что отдых в природе «лучше» торчания перед телевизором и промывания глотки водкой, это говорит о душевном здоровье нации.

Но ведь и это – игрища горожан, обитателей агломераций. И любые «приезжие» в любой момент могут оказаться в положении героев «Топей». Это – не постоянные жители, как и жители вахтенных поселков.

Новые народы новых-старых земель

Постоянными жителями опустевших земель могут стать разве что разного рода сектанты. Любители «уйти от цивилизации» известны с момента появления этой самой цивилизации. Уйти и для того, чтобы построить некую альтернативную цивилизацию. Так в 1960- начале 1970-х в США развилось движение «альтернативщиков», желавших пользоваться только возобновляемыми видами энергии.

Или толстовцы, желавшие жить «простой жизнью», «вместе с природой». До сих пор сектанты неизменно возвращались – «оказывалось», что альтернативных источников энергии не хватает, а «простая жизнь» хороша до первого серьезного заболевания или до необходимости дать образование детям.

Но если люди готовы последовательно отказаться от цивилизованной жизни? Тогда – почему бы и нет.

Этнографические группы людей, которые предпочитают жить вне цивилизации, хорошо известны и в США, и в России. В этом это ношении много общего у реднеков южных штатов и постоянных жителей Ставрополья и Кубани. А что? Занимаются сельским хозяйством – само слово реднеки – красношееи – происходит от специфического «загара тракториста», работающего в легкой рубашке, подставляя южному солнышку заднюю часть шеи.

Реднеки порой гордятся тем, что они – реднеки. Ездят на старых вездеходах, живут в селах или уединенных фермах, хвастаются тем, что не получили образования и блюдут народные обычаи. Они маниакально трудолюбивы, консервативны, преданы семьи и друзьям, туповаты и ограничены. Не любят негров, евреев, профессоров и либералов. Считают ошибкой победу Северных штатов в Гражданской войне 1861-1865 годов, чтут генералов Юга. В общем, хранят все и лучшие, и худшие черты первопоселенцев-фермеров.

От цивилизации они не отказываются, но живут на ее обочине, а в мейстрим совершенно не стремятся.

Хилбилли еще экзотичнее и «хуже». Обитают они в Аппалачах, потомки фермеров и горных разработчиков. Любят горы, природу и песни. Создатели направления «кантри», которое ценят и реднеки. Зарабатывать деньги и вообще заниматься «крысиными гонками» считают ниже своего достоинства.

Мне рассказывали русские ребята, в 2006 году поехавшие из Бостона в Нью-Йорк – «посмотреть на бичей с Брайтона», и на «пейсатых». По дороге через Аппалачи встретился им городок… второй… И ни одного человека на улицах, даже в кафешках и на бензоколонках. В третьем пустом городке ребята всерьез забеспокоились. Настолько, что нарушили американские обычаи и правила, даже законы: без спросу вошли в частный дом. Тут они и нашли хилбилли, целую семью: все, включая подростков, валялись пьяные в дупель.

Оказалось, все просто: во вторник жители городка получают пособие по безработице. А в среду приходит цистерна с кукурузным самогоном… Дальше, полагаю, все понятно.

Хилбилли тоже формально не рвут с цивилизацией, но если придется пахать на лошади, тоже не слишком огорчатся. Петь песни им нравится больше, чем зарабатывать деньги.

Еще экзотичнее живущие в болотах штата Луизиана каджуны – потомки французов и испанцев, к тому же изрядно смешавшиеся с неграми. Говорят они на франко-испанском жаргоне, заставляющем рыдать филологов, английский считают языком варваров, а Соединенные Штаты – оккупационным режимом. Правда, с США они не воюют, но всячески уклоняются от общественной и государственной жизни. Не служат в армии, не принимают никаких должностей, не хранят денег в банках и не признают документов.

Протестанты – амиши, ветвь меннонитов, тоже не хранят в банках денег, и тоже не имеют никаких документов. Не ездят на машинах, только на лошадях, не смотрят телевизора, не имеют компьютеров, не служат в армии, не общаются с властями. У них есть восьмилетние школы, после которых подростку предлагают или стать членом общины, или навсегда уйти из нее.

Они вступают в брак только с единоверцами, реже с меннонитами, из-за чего образуют генетически закрытую человеческую популяцию. А рождений у них 7-8 на семью.

C 1992 по 2017 год население США выросло на 23%, а число амишей – на 149%.

Работают руками, ценят сельскую жизнь, скромность и простоту, семейно-дружеский круг

Все эти люди – американцы, но они вполне могут начать некую «параллельную» жизнь на просторах, которые оставили все остальные.

В России тоже есть такие группы – хотя бы старообрядцы. Скажем, семейские в Забайкалье, живущие практически изолированно до нашего времени. Как и русскоустьинцы, кержаки, гураны, макчоны… Общее число старообрядцев назвать трудно, но знающие люди сообщали – не меньше «двухсот тысяч человек». Много даже для огромной России.

Стали жить фактически изолированно немало людей в Чечне и в Дагестане.

Для всех этих субэтносов – и в США, и в России, «пустые земли» довольно привлекательны.

Тем более, появляются все новые сектанты – самые известные, действительно, община беглого мента Сереги, он же «реинкарнация Христа» – Виссарион.

Появляются и политические диссиденты. На западе – хотя бы «белое арийское сопротивление», – пока что им просто некуда уходить, но ведь и протестанты в XVII-XVIII веках не могли убежать в самой Англии – почему и потянулись в Америку.

В России это различные группы неоязычников. Некоторые уже сегодня пробуют создать свои общины и поселения, порой вполне жизнеспособные.

Далеко не все уходят из умирающих деревень. Но если жизнеспособная популяция, хотя бы несколько десятков или сотен человек, не уйдет в агломерации, она вскоре сделается особой этнографической группой – со своим жаргончиком, нравами, представлениями о жизни, материальной культурой. Особенно смешиваясь с религиозными или политическими диссидентами.

В общем, в пустом материке России найдется, кому поселиться, и уж тем более – где. Этих людей рано или поздно начнут изучать этнографы, они вполне могут утратить вообще всякую связь с остальным населением страны.

В XVIII веке две деревни на Урале вполне серьезно принимали в состав Российской империи: три поколения крестьяне жили вне любых контактов с остальным человечеством. В 1950-е отыскались роды юкагиров, которые даже не слышали о существовании русских.

Не раз слышал рассказы о русских деревнях, навсегда затерявшихся в тайге. Лыковы – очень плохой пример, – одна семья в тайге, в отрыве от других людей – неизменно деградирует. Ну, а если популяция в 100-150 разнополых людей, со скотом и традициями земледелия? Эти имеют шансы выжить, заложив основы новой цивилизации. Говорящей на какой-то из версий русского языка, – но не русской этнически. И не преемственной. Австралийцы и новозеландцы – не англичане. Как и хиллбилли не американцы. Гураны и семейские – не русские.

Опять о «Топях»

Неоязычник «брахман Вася» в компании с «суфием Геной» и «жрецом Колей» могут основать некую «альтернативную цивилизацию» – даже с пахотой на лошадях и курными избами – не продолжатели России.

Что для них русская деревня – те же Топи? Некое поселение «тех, кто жил здесь до нас». Как для русских в Сибири – городища и курганы прежних народов. Как для американских поселенцев – индейские древности.

Кстати, существует обширный пласт американского народного фольклора о всяких нехороших, в том числе колдовских, делах в индейских заброшенных селениях. И страх русских перед финскими колдунами – тому порукой.

Только ведь у молодых русских – тоже отстраненность и страх.

Тот, кому сейчас хотя бы 50-60, приходит в умирающую или умершую деревню, храня память, личный опыт ДРУГОГО бытия деревни. Тот, кому меньше 40, такого опыта уже не имеет.

Наверное, единственный выход – все же пропаганда, просвещение. Но деревня умерла, и если даже состоится повторное освоение русского пространства «топей» – придут уже совсем другие люди.

Андрей Буровский

© Babr24

КультураРоссия

41436

18.02.2021, 11:55

URL: https://babr24.com/msk/?IDE=210620

bytes: 31734 / 31520

Поделиться в соцсетях:

Экслюзив от Бабра в соцсетях:
- Телеграм
- ВКонтакте

Связаться с редакцией Бабра:
[email protected]

Автор текста: Андрей Буровский.

Другие статьи в рубрике "Культура" (Россия)

Шедевры «спящего Льва». К 100‑летию Льва Кулиджанова

«Дом, в котором я живу», «Когда деревья были большими», «Преступление и наказание», «Умирать не страшно»...

Филипп Марков

КультураСобытияРоссия

5460

19.03.2024

Андреасянский уикенд: «Онегин» возглавил прокат, «Адам и Ева» – в топ‑5

Экранизация романа в стихах Александра Пушкина от Сарика Андреасяна ожидаемо возглавила российский кинопрокат в минувший восьмимартовский уикенд, однако такого оглушительного успеха не ожидали даже сами создатели картины. По данным портала Kinobusiness.

Филипп Марков

КультураРоссия

9828

15.03.2024

Видео дня. Чиповская vs Яглыч в комедии Фикса

Кинокомпания «Вольга» опубликовала трейлер комедийной мелодрамы «Любви не бывает?» с Аней Чиповской и Владимиром Яглычем в главных ролях. Катя полностью разочаровалась в мужчинах, а Саша не может и дня прожить без новой женщины. Случайность сделала их соседями, которым не ужиться вместе.

Филипп Марков

КультураРоссия

20409

15.03.2024

Блогнот. Неотправленное письмо Римасу Туминасу

Дорогой Римас! Мы никогда не говорили друг другу ты, только – Вы. В этом «Вы» было особое отношение, степень доверия, залог успеха театра. Не буду скрывать – нам тяжело. Тяжело всему театру. Многочисленным Вашим поклонникам. Каждому по‑своему.

Филипп Марков

КультураIt`s my life...Россия

9462

13.03.2024

Видео дня. «Первый Омен» полвека спустя (18+)

Кинокомпания 20th Century Studios представила полноценный трейлер хоррора «Омен. Первое знамение» (The First Omen) – приквела культового мистического фильма ужасов Ричарда Доннера «Омен». Дублированный русский трейлер опубликован на YouTube-канале Kinoman.

Филипп Марков

КультураМир

5598

12.03.2024

«Оскар» без сюрпризов: семь статуэток «Оппенгеймера» и другие лауреаты

Поздним вечером 10 марта в голливудском кинотеатре «Долби» в Лос‑Анджелесе прошла 96‑я церемония вручения статуэток премии Американской академии кинематографических искусств и наук «Оскар». В четвёртый раз ведущим церемонии стал комик и телеведущий Джимми Киммел.

Филипп Марков

КультураМир

5263

11.03.2024

Красота по-французски. К юбилею Жюльет Бинош

Подлинная международная звезда, воплотившая для многих образ «красоты по‑французски».

Филипп Марков

КультураСобытияМир

11184

09.03.2024

Видео дня. Игра Грома и Судная ночь с Кейджем

Сразу два трейлера многообещающих весенних премьер российского кинопроката вышли накануне Восьмого марта. Кинокомпания «Централ Партнёршип» представила трейлер отечественного супергеройского боевика «Майор Гром: Игра».

Филипп Марков

КультураРоссия

14071

09.03.2024

Кото-пёсный уикенд: падение сборов в ожидании «Онегина»

Из-за отсутствия ярких новинок минувший уикенд в российских кинотеатрах показал худший результат с начала года. По данным портала Kinobusiness.соm, топ‑20 фильмов уикенда общими усилиями заработали 541,2 миллиона рублей.

Филипп Марков

КультураРоссия

26715

08.03.2024

Видео дня. Русский граф Юэн Макгрегор

Телеканал Showtime опубликовал официальный трейлер британского сериала «Джентльмен в Москве» с Юэном Макгрегором в главной роли.

Филипп Марков

КультураМир

6688

06.03.2024

О стране, дураках и свободе. Михаилу Жванецкому – 90!

Российское общество делится на две части: тех, кто боготворит Жванецкого, и тех, кто его не понимает. Вторых, как нам кажется, больше, что лишний раз подтверждает правоту тех, кто умнее, то есть первых.

Филипп Марков

КультураСобытияКак по-писаномуРоссия

27778

06.03.2024

Горная страна Тофалария: в Иркутске открылась выставка об уникальном народе. Фоторепортаж Бабра

5 марта Иркутский областной краеведческий музей представил выставку «Тофалары. Последние неизвестные», посвященную малочисленному народу. Обширная коллекция, собранная путешественниками и исследователями, позволит погрузиться в удивительную культуру горно-таежных оленеводов.

Екатерина Вильмс

КультураОбществоИркутск Россия

20166

06.03.2024

Лица Сибири

Кудрявцев Антон

Матханов Владимир

Цыденов Александр

Овсянникова Елена

Мичурина Наталья

Путин Владимир

Дикунов Эдуард

Воронин Александр

Медведев Александр

Кутищева Вера