Три вопроса

В новостях НТВ была показана трогательная история о том, как дети, больные раком крови, пришли в Государственную думу в гости к депутатам. Пили чай, ходили на экскурсию, фотографировались на память. История действительно хорошая, потому как это ведь хорошо, когда депутаты думают о детях и пытаются детям помочь.

Это очень хорошо, что депутаты прониклись историей девочки Тани Каверзневой и стали изо всех сил стараться найти для девочки 150 тысяч долларов на лечение в Израиле. Это просто чудесно, что депутаты принялись помогать семье мальчика Беслана Сааева, каковая с пятью детьми бежала из Чечни и ютится теперь где-то под лестницей.

Очень хорошо. Прекрасно, когда депутаты помогают спасти детей. Но позвольте заметить: важно не только что делают депутаты, но и как они это делают.

Дело в том, что депутаты помогают детям, больным раком крови, не как депутаты, а просто как люди. Если один человек дает другому человеку денег на лечение – это в лучшем случае благотворительность, хотя даже и благотворительность в современном мире, как правило, старается решать проблему системно, а не в частном случае.

Депутаты, по-моему, должны решать проблемы детей так, чтобы помощь получили не только Таня Каверзнева и Беслан Сааев, а все дети страны, нуждающиеся в помощи.

Таня Каверзнева, например, не может поехать на лечение в Израиль потому, что по ее поводу забыли в этом году принять постановление правительства. Много лет в России детям, нуждающимся в дорогостоящем заграничном лечении, две трети расходов оплачивало государство, а треть расходов изыскивали родители. Родители и врачи Тани Каверзневой треть необходимых денег нашли, но тут выяснилось, что постановления правительства, по которому государство может оплатить две трети расходов, в этом году нет. Забыли издать? Почли за лучшее не издавать? Почему в прошлом году мы оплачивали больным детям лечение за границей, а в этом году не оплачиваем? Что случилось? Мы обеднели? Стабилизационный фонд истощился? Цены на нефть упали?

Я всячески сочувствую депутатам, когда они помогают спасти девочку Таню. Я только еще думаю, что депутаты обязаны раз и навсегда спасти всех девочек в стране. И если в этом году девочек спасено меньше, чем в прошлом, значит, депутаты плохо работают.

Вторая проблема, о которой говорили с депутатами врачи и родители больных детей, – регистрация препаратов. Новые современные лекарства, способные спасти жизнь ребенка, завозятся сейчас, как правило, контрабандой. Их привозят, как правило, врачи с международных научных конференций или родители, нарочно едущие за редким лекарством за границу. Фармацевтические компании не заинтересованы в регистрации новых редких препаратов. Процесс регистрации очень дорог и долог. И спасибо, конечно, депутатам, если они в каждом конкретном случае звонят в таможенную службу, просят сделать исключение, пропустить через границу редкое лекарство и не брать за него тридцатипроцентную таможенную пошлину. Но я хочу спросить: кто придумал долгий и дорогой процесс регистрации препаратов, не депутаты ли?

Третья проблема, которую обсуждали с депутатами врачи, совсем скучна и совсем непригодна для того, чтобы выглядеть добрым делом. Приказ о детской гематологической службе выпущен был Минздравом в 1988 году и безнадежно устарел. Этот приказ распределяет нагрузку на врачей так, что невозможен становится качественный уход за больным ребенком. Этот приказ не позволяет гематологам лечить детей амбулаторно. Если гематологи лечат вдвое больше детей, чем зарегистрировано коек у них в гематологическом отделении, врачам за это попадает при первой же минздравовской проверке. Приказ тормозит естественный прогресс в методах лечения детского рака крови, а новый приказ не принят до сих пор.

Зато приняты в Государственной думе и напоены чаем дети. Это со стороны депутатов мило, конечно, по-человечески трогательно.

Но не профессионально.